[Мозг, активация!]

1 - 6. Кросс/Аллен, после разлуки остаться наедине, Аллен делает Кроссу минет. Тот Уолкера раздевает. "У тебя всё тело в шрамах", возбудиться от этого, сорваться и войти в Аллена без подготовки.

@темы: Аллен, Выполненные заявки, Кросс, Первый тур

Comments

[Автор кинка]

1 315, внезапно нежный Кросс

Аллен рассеянно озирается. Обыкновенный гостиничный номер, не из дорогих, белье чистое, но мебели в комнате минимум. Помедлив, он опускается на кровать, держит руки на коленях, словно как в детстве не зная куда их девать. Негромко щелкает замок. Кросс оборачивается. Не глядя, вешает шляпу на стойку у двери, встряхивает головой, чтобы волосы легли как надо. Расстегивает верхнюю пуговицу пальто, на миг касается креста указательным пальцем и держит так секунду, только потом продолжает расстегиваться. До того привычные жесты, что у Аллена застревает воздух в горле. Оставшись наедине, они не знают, о чем говорить. Аллен не знает. Кросс смотрит на него с непривычным выражением на лице. В его глазах – нежность?
Аллен судорожно сглатывает.
Генерал идет к нему, двигаясь плавно, шагов почти не слышно. Аллен весь подается к нему, вверх, но Кросс кладет ему руку на плечо – сиди – и сам опускается на колено перед кроватью. Аллен забывает, как дышать.
Сразу столько мыслей, чувств, противоборствующие эмоции рвут на части. Аллен сидит перед Марианом Кроссом, сжимая потеющими руками колени, и кажется самому себе рыбой, плывущей на свет фонаря. Зная прекрасно, что там ждет его железный обруч сачка, но не в силах свернуть со своей волшебной подсвеченной дороги.
Кросс осторожно расстегивает ему рубашку. Распахивает, открывая ему плечи, Аллен отводит руки назад, чтобы дать ей соскользнуть на кровать, и так и остается, не пытаясь даже высвободиться из рукавов.
– У тебя столько шрамов… – руки скользят по груди, животу, генерал прикасается к нему к чему-то хрупкому и драгоценному. Это почти больно.
Кросс подается вперед и проводит губами по шраму на груди. Вот это точно больно. Аллен вздрагивает, откидывается назад, стараясь не обращать внимания на то, как колотится и сжимается сердце. Они так давно не виделись, что им нечего сказать друг другу, поэтому оба молчат. Их отношения, этого не должно быть. Это как идти по стеклу – хрупкое и острое под ногами, не оступись, порежешься. Аллен понимает каждой клеточкой своего тела, что уже оступился, давно оступился, и теперь ему приходится платить за ошибку. Тяжелое дыхание в тишине звучит выразительней самых страстных стонов.
Учитель.
Генерал.
Невыносимо.
Забыв про рубашку, Аллен резко сжимает плечи генерала и отталкивает от себя. Тот отстраняется. Глядя в глаза, помогает Аллену высвободить руки.
Все так же резко Аллен опускает голову, прижимается щекой к его плечу. Ткань плаща ворсистая и немного влажная, пахнет дождем, табаком и самим Марианом. Знакомый, успокаивающий запах. Аллену как никогда хочется комкать сукно в кулаках и тыкаться носом в надежное плечо. Может, даже пореветь, как в детстве.
Но теперь уже Кросс его отстраняет, и Аллен ясно осознает - если бы вместо этого погладил по голове, прижал к себе, точно бы разревелся. Глаза жгет, будто в них насыпали сухого песка.
Чем-то надо заполнить это молчание, звонкое и ломкое, и Аллен не находит ничего лучше, кроме как начать расстегивать непослушными пальцами рубашку учителя. Он уже доходит до ремня, когда Мариан отводит его руки. На секунду Аллен пугается, словно сделал что-то не так, но Кросс только встает. Теперь Аллен смотрит на него снизу вверх. Хотя – разве когда-нибудь смотрел он по-другому? Учителя не смущает его проклятая рука. Учитель будто не замечает печати проклятия на его лице. Он никогда не давал ни словом понять, что Аллен какой-то особенный. За все это Аллен ему благодарен так, что не сказать словами. Одно только «но». Нельзя привязываться. Кросс знает, что ждет его ученика в конце пути, и Аллен теперь тоже знает. Что более жестоко, привязаться к тому, кто не сможет остаться рядом, или привязать к себе? Аллен не знает ответа на этот вопрос, и вместо того, чтобы думать, прижимается губами к твердому и теплому животу. Раствориться в ощущениях, забыться, вот единственное, чего он хочет. Оба они хотят. Аллену и спрашивать не надо.
Он вытягивает рубашку генерала из-за пояса, расстегивает пряжку ремня, брюки, движения все быстрее, вот он уже нетерпеливо дергает язычок никак не поддающейся молнии. Кросс не помогает ему и не мешает, просто смотрит сверху вниз, и не маска, но тень скрывает его лицо. Часто моргая, Аллен подается вперед, приспускает белье и губами прихватывает наполовину возбужденный член, втягивает в рот. Он знает, что руки у него холодные, и не хочет трогать учителя этими холодными ладонями, поэтому просто обхватывает за бедра и так держится.
Аллен не умеет толком делать минет, поэтому он просто водит языком по головке, и равномерно выпускает член изо рта и снова втягивает, скользя губами по стволу. Кросс опускает ему руку на голову, зарывается пальцами в волосы. Теперь Аллен принимает это как должное. Сейчас нормально, так и надо, его нужно направлять, потому что он плохо это умеет.
Член увеличивается в размерах, наливается у него во рту, Аллену уже тяжело, он едва двигает головой. Толком даже не сосет, просто облизывает, как леденец. Даже на языке какой-то вкус остается, точно в самом деле конфета. Рука Мариана лежит на его затылке, Кросс задает темп. Сперва едва-едва нажимая, потом все настойчивей и быстрее, заставляя брать все больше. Аллен не привык, ему сложно, но он так и не отпускает плаща, в который вцепился, и тем более не пытается противоречить. Он продолжает пытаться, пока Кросс мягко не отодвигает его от себя.
– Ложись, – кивает он на кровать, и слова повисают в воздухе. Аллен смотрит на него почти умоляюще, зачем заговорил, зачем потревожил тишину, но генерал не обращает внимания, усмехается, прежний, веселый и уверенный в себе. Аллен тянется расстегнуть брюки, но Кросс качает головой, и он останавливается.
– Я сам, – говорит учитель, и Аллен кивает, вытягивается на постели. Смотрит в потолок, а потом и вовсе закрывает глаза. В такие моменты можно называть учителя по имени, хотя бы про себя. Аллен шевелит губами, беззвучно проговаривая имя, и чувствует легкое давление чужих губ. Мариан наклоняется, чтобы поцеловать его, и это словно последняя печать, снятая Алленом. Кросс раздевает его до конца, его прикосновения уже другие, в них нет осторожности, вопроса, и Аллен чувствует облегчение. Он облизывает губы и ощущает чужой вкус, и снова проводит языком по нижней губе, вспоминая, как это было год назад.
Аллена ни к кому не тянет, ни к мужчине, ни к женщине. Он бы рассмеялся, если бы его спросили, хочет ли он отношений. На самом деле, у него нет ни желания, ни моральных сил. Трудно испытывать страсть к кому-то, когда стараешься не дать своей душе развалиться на кусочки. С Марианом все по-другому. Это как лекарство. Нет, как вино. Как море, что накрывает с головой и уносит с собой все горести.
Живот, бедра, у локтя, под коленкой, Кросс целует его везде, разве что не вылизывает, он трогает губами каждый шрам, каждую отметину, которых у Аллена немало.
– У тебя всё тело в шрамах, – шепот вперемешку с поцелуями. Частое дыхание опаляет кожу. Аллен ерзает, но глаз не открывает. Он знает, как сильно возбуждают учителя эти рубцы, и свежие, и зажившие. Что ж, у каждого есть свои особенные пристрастия. «Мариан», – снова произносит он одними губами. Кросс подхватывает его под колено, отводит бедро в сторону и резко и грубо втискивается между его ног.
Больно ослепляюще. Аллен кусает губу, выгибается и неожиданно возбуждается тоже. С каждым толчком, с каждой белой вспышкой перед глазами, с каждым своим стоном, низким и протяжным. Как бы это ни начиналось, кончают они всегда вместе, одновременно.
Кросс застегивается, берет свою шляпу и выходит, больше не сказав ни слова. Аллен знает, что учитель ни разу не оглянется, но все равно ждет, пока не затихнут шаги в коридоре. Тогда Аллен выходит следом, закрывает дверь, поворачивается и морщится. В комнате можно было передвигаться маленькими шажками, в коридоре так не получается. Начинает противно и тягомотно ныть между ног. Сжимая зубы, Аллен неловко ковыляет к лестнице.
Коридорный недоумевающе смотрит ему вслед, потом многозначительно хмыкает. Аллен слышит, но ему все равно. Он тоже не оглядывается. Они притворяются любовниками, потому что не могут быть близкими людьми.
Стоять немного неприятно, ходить – больно. Но зато ничего не хрустит под ногами. Аллен знает, что скоро все пройдет. Он печально улыбается: ничего так не хочется, как быть с дорогими людьми, как быть с кем-то. Но если бы ему предложили стать обыкновенным, нормальным, жить простой человеческой жизнью, Аллен бы не согласился. И вовсе не потому, что быть героем здорово. Нет, просто тогда нести этот крест пришлось бы кому-то другому.

[Дигронанимус]

Кросслен но получилось как-то не дрочительно. И был больше упор на чувства, а не на нцу я то непротив, но кинки же! Автор,

[Дигронанимус]

И правда, Кросс вначале внезапно очень нежен, немного не то, что мне представлялось.
Но конец... Спасибо, автор, в конце всё так гармонично становится, вот прям в точку. Вы молодец)

заказчик

[Автор кинка]

Дигронанимус,

Кросслен но получилось как-то не дрочительно. И был больше упор на чувства, а не на нцу я то непротив, но кинки же!

Боюсь, автор в данном случае и хотел больше чувств и меньше действий) Но кинк старался погладить изо всех сил!

заказчик, здорово, что вам понравилось) Автор немного волновался, когда писал.

[Дигронанимус]

Автор кинка, ну тогда хорошо, что у вас это специально))))

[Автор кинка]

Дигронанимус, c трудом представляю себе грубый кросслен, так что как смог, так и)

[Дигронанимус]

спасибо, автор, понравилось

[Автор кинка]

Дигронанимус, пожалуйста, дорогой Дигронанимус, пожалуйста)

[Дигронанимус]

Спасибо автор за Кросслен, хотя анонимус больше пофапал на определённые места типа

Он никогда не давал ни словом понять, что Аллен какой-то особенный. За все это Аллен ему благодарен так, что не сказать словами.

Это очень важно, на самом деле.)

Аллена ни к кому не тянет, ни к мужчине, ни к женщине. Он бы рассмеялся, если бы его спросили, хочет ли он отношений. На самом деле, у него нет ни желания, ни моральных сил. Трудно испытывать страсть к кому-то, когда стараешься не дать своей душе развалиться на кусочки.

правда, вот этот конкретный момент немного ломает в моих глазах все пейринги сразу, но всё равно классно.

Они притворяются любовниками, потому что не могут быть близкими людьми.

ничего так не хочется, как быть с дорогими людьми,

тут, правда, анонимус вспомнил Орден и всплакнул....

И вовсе не потому, что быть героем здорово. Нет, просто тогда нести этот крест пришлось бы кому-то другому.

Вот если честно, анонимус уже где-то это видел, но в упор не помнит где, мысли у многих сходятся.или это я застрял с этой мыслёю на всю голову.хDDD

В общем, анонимус весь такой высокодуховный, автор, ты прости меня, лучи любви тебе. Спасибо!))

[Лунный дождь]

Ммм, люблю сложный Кросслен *___*

[Автор кинка]

Дигронанимус от 23:04, ну что ты, не за что прощать, я сам вижу в Кросслене больше, чем просто еблю отношения) Потому и написал!

Лунный дождь, спасибо, очень хотелось написать не просто кинк, а сделать как-то интересно)))